ПУБЛИКАЦИИ

Федеральный центр сердечно-сосудистой хирургии расположился в относительно новой и необжитой части города — между микрорайонами Взлетка и Покровка. Я усматриваю в этом какой-то символизм: несмотря на то, что с момента открытия центра прошло уже больше года, он остается для горожан в определенном смысле диковинкой — словно необычный кусочек европейской цивилизации на бескрайних сибирских просторах. Диссонанс чувствуется во всем — на автостоянке перед клиникой припаркованы машины самого разного уровня, от новехоньких иномарок до подержанных отечественных авто, явно не городских. Владельцы последних — определенно пациенты из регионов, приехавшие на консультацию. С одним из них я сталкиваюсь на КПП (вход в центр — только по пропускам). «Я приехал из Курагино уточнить, состоится ли моя консультация в январе, — сбивчиво объясняет охране пожилой дедушка. — Очень переживаю, записывался по телефону, вдруг отменят? И пропустят ли меня сюда?..» Охранники — молодые вежливые парни, добродушно объясняют: раз вам назначено — непременно примут, приезжайте в условленный день.

Получив пропуск, прохожу внутрь — светлый холл оформлен по всем канонам современных европейских больниц. Невольно ловлю себя на мысли, что мне и самой тут чуточку неловко — уж больно все вокруг чистое и красивое. Прохожу на третий этаж. Здесь у меня назначена встреча с заведующим кардиохирургическим отделением № 3 (лечение приобретенных пороков сердца), Дмитрием Викторовичем Шматовым. Нам предстоит увлекательная беседа — о Красноярске и Новосибирске, о кардиологии и медицине в целом, о пациентах и о простых (простых ли?..) буднях врача-кардиохирурга.

Известно, что основной костяк кадрового состава кардиоцентра — это врачи из НИИ патологии кровообращения им. Е.Н.Мешалкина, которые приехали из Новосибирска. Среди них были и вы. Скажите, насколько сложным стало это решение в вашей жизни — взять и переехать в Красноярск?

Всего приехало нас 13 человек. Я бы не сказал, что это большая часть врачей — ведь в кардиоцентре красноярцев гораздо больше. Удивительно и здорово, что мы работаем здесь все вместе — и вместе добиваемся успехов. По поводу переезда — несомненно, это было трудное решение. И я, и моя супруга, — новосибирцы в пятом поколении, наш сын — уже шестое поколение. Сами понимаете, что это такое — в Новосибирске остались друзья, родственники, знакомые... было непросто решиться. Учитывая, что и там у нас все неплохо складывалось. Но сделать что-то новое в достаточно молодом возрасте... Согласитесь, не всегда такой шанс предоставляется дважды. Поэтому мы консолидировано приняли решение — и всей командой приехали к вам.

То есть к открытию кардиоцентра в Красноярск сразу приехала какая-то определенная часть сотрудников клиники Мешалкина?

Определенная часть, да. Вначале приехало семь человек, потом в течение года — еще шесть человек. Мы, так сказать, «добрали» недостающие позиции.

И какие у вас лично впечатления о Красноярске?

Красноярск — очень хороший город, серьезно. Невольно, конечно, сравниваешь с Новосибирском — тому 118 лет, а Красноярску уже скоро 400 будет. Мне очень понравился исторический центр города. Но самое главное тут, конечно, — природа...

Признайтесь честно, с таким рабочим графиком у вас хватает времени посещать какие-нибудь достопримечательности?

(смеемся, осознав своеобразную нелепость вопроса). Конечно же, не хватает... Хотелось бы больше. Я все надеюсь, что со временем, когда работа устаканится и встанет на определенные рельсы, получится упорядочить и свободное время. Хотя вряд ли его будет значительно больше — планы на следующий год еще серьезнее: вырастут объемы операций, больше пациентов ...

Читала на сайте центра, что вы были врачом, который провел здесь тысячную операцию. Правда?

Дайте-ка подумать... было дело (улыбается). Это была молодая женщина из Тувы, 36 лет, с маленьким ребенком, пятимесячным. Порок сердца был у нее уже давно, но после родов, когда организм женщины перенес максимальную за свою жизнь нагрузку, у нее обострилась сердечная недостаточность. Ей стало настолько плохо, что, несмотря на все те риски, которые сопровождают наши операции, она оставила ребенка с родителями и поехала сюда. Три клапана мы ей прооперировали — это максимальное вмешательство, которое можно осуществить однократно. Все прошло по плану — мы выписали больную, и она отправилась домой.

Расскажите свои впечатления о последнем законе о здравоохранении. Там легализовали и упорядочили ситуацию с донорством. Это, как я понимаю, открывает очень большие перспективы для России...

Да, в первую очередь, радует пункт, касающийся детского донорства. Это, возможно, очень упростит ситуацию с пересадкой детских органов. Сказать, что у нас вообще с донорством все хорошо — хотя бы взрослым, это обмануть себя. В нашей стране пересадка сердца — единичные случаи. Пересадка комплекса «сердце-легкое» — вообще фантастика. Более-менее хорошо с пересадкой почек. А с детской трансплантологией — вообще проблема. Закон — это, конечно, хорошо, но все, что касается трансплантации — это уровень развития государства и общественного сознания граждан. Вы же знаете, что в Европе у тех, кто согласен быть донором, в водительских правах лежит справка о таком «добровольном завещании» себя на случай аварии. Скажите, кто у нас в России сейчас подпишет такую бумагу? Единицы. А на ребенка подписать такое — просто невероятно.

Ну, если уж говорить на злобу дня, то нельзя не отметить, что с открытием Перинатального центра детей, нуждающихся в трансплантации, станет больше....

Да, мы готовимся к этому. Факт, что в цивилизованных странах детей с пороками оперируют в течение первых нескольких дней после рождения, если нет — то, максимум, до года. Это больше 70% всех врожденных пороков. А мы вынуждены оперировать подростков 15-17 лет. Это поздновато.

То есть где-то в Европе уже подрастают дети, прооперированные в младенчестве, а в России их ровесники все еще ждут свою операцию...

Именно! Там детям в этом возрасте делают уже третью-четвертую хирургическую коррекцию порока, а мы... Остается надеяться, что перемены в этой области близки.

Расскажите немного о работе кардиохирурга. Эта специальность известна как одна из самых сложных в хирургии и в медицине вообще. В чем ее специфика?

Самая главная особенность моей работы — ограниченное время. Многие операции мы проводим в условиях искусственного кровообращения — на закрытой аорте и остановленном сердце. В таком состоянии организм не может находиться долго, и если ты в какое-то время не уложился, не сделал операцию, то потом сердце попросту не заведется. Операции, конечно, разные бывают, но нужно укладываться в 2-2,5 часа, а если не успеть — потом вероятность осложнений вырастает едва ли не в геометрической прогрессии...

Насколько мне известно, в центре работает достаточно много молодых кардиохирургов. А ведь это действительно очень сложная медицинская специальность. Сколько, по вашим оценкам, нужно лет, чтобы «вырасти» в профессионала этой отрасли?

После окончания вуза — минимум, 5-6 лет. Причем каждый день — в операционной.

Вы имеете в виду именно практику во время операций?

Знаете, еще Евгений Николаевич Мешалкин говорил: «Хирург оперирует не руками, хирург оперирует головой». Руками работать можно научиться, но ведь куда важнее все продумать и спланировать до операции, начиная с того момента, когда пациент пришел к тебе на консультацию. Как пришить клапан — это вопрос техники, хотя там тоже бывают проблемы. Но самое главное — спрогнозировать, перенесет ли пациент операцию, какие осложнения могут развиться, как их не допустить и как с ними справится, если они все же возникнут... Вот это самое главное. А техника — дело наработки навыков.

Насколько важно устанавливать доверительные отношения с пациентами? Играет ли это значимую роль в том, как пройдет операция и последующее лечение?

Я не могу судить, могут ли возникнуть доверительные отношения у пациента с доктором за одну часовую консультацию. Но даже за десять минут до операции, во время беседы с врачом пациенту очень важно почувствовать уверенность в хирурге. Наверное, так скажет каждый врач. Важно доверять хирургу.

А бывали у вас такие случаи, когда общение с пациентом продолжалось после операции — уже дружеское общение, я имею в виду?

Есть у меня такой случай, уникальный, можно сказать. Восемь лет назад я оперировал пациента в «Мешалкине». Он был родом из Красноярска. И вот когда я переехал сюда, он как-то услышал обо мне и буквально через пару месяцев после нашего приезда мы снова встретились. И теперь вот мы с ним общаемся и дружим. Вот такое бывает, хотя это исключение скорее. Просто непонятно почему между нами возникла эдакая ничем не обремененная взаимная симпатия. Я тоже думал, что в таком возрасте уже трудно найти друзей... Но все же возможно, как оказалось (улыбается).

Любите телевизионные сериалы про врачей? В последнее время их так много стало...

Я когда-то смотрел «Скорую помощь»... Мне очень нравилось, что там все приближено к реальным условиям. Все случаи, дозировки, клинические ситуации — казались мне очень похожими на реальные. Может, конечно, там многое было накручено в плане интенсивности работы, но все прочее было очень познавательно. Видел пару серий «Интернов», хотя это и трудно назвать медицинским сериалом, пожалуй (смеется).

А в вашей практике бывали интересные случаи?

Была у меня пациентка из Иркутска... Вообразите, 32 года она отказывалась от операции! И вот муж привез ее на поезде в Красноярск, буквально на руках, передал нам, а мы сразу же повезли ее в реанимацию. Она была в таком тяжелом состоянии, что мы всерьез боялись, что смерть может наступить в любую минуту... Меньше суток готовили ее к операции. Очень боялись осложнений, но все закончилось хорошо.

Еще одна пациентка — стала нам буквально родной. Она лежала у нас больше двух месяцев, это редкость. Ее состояние тоже было крайне тяжелым: поражение двух сердечных клапанов, пожилой возраст, повторная операция... целый спектр осложняющих факторов. Сделали операцию, потом был очень тяжелый послеоперационный период, кровотечение... Но мы все же справились, выписали ее. Встречались с ней вот буквально месяц назад. В больнице она весила 45 кг, а сейчас — уже 55 кг. Набрать 10 кг в ее 72 года! Это, как я считаю, очень хороший признак. Послушайте, ловлю себя на мысли, что говорю о пациентах — как о детях... (улыбается) Мы провели ей все диагностические процедуры — и действительно отметили клиническое улучшение. Здорово, когда пациенты возвращаются к нормальной, полноценной жизни!

Они, наверное, за время длительной болезни уже успевают забыть, что это такое...

Да, когда 30 лет отказываешься от операции — неизбежно превращаешься в инвалида. Вот эта женщина из Иркутска — она последние 2,5 года вообще не спала лежа. Спала сидя! Потому что задыхалась в горизонтальном положении.

Сами по себе пребывание и работа в таком хорошем, по-европейски оборудованном центре — настраивают врачей на результат?

Безусловно. Очень важно чувствовать, что ты работаешь в хорошей больнице. Иностранцы, приезжающие к нам, говорят, что лучше центра они не видели. Это ведь один из последних немецких проектов. Здесь все продумано, здесь нет лишних вещей... А что касается вообще работы — работу стены не делают, работу делают люди. 90% — это работа коллектива.

То есть слаженная работа коллектива, выходит, важнее евроремонта и многомиллионного оборудования?

Вы знаете, если бы меня спросили, чего самого главного мы добились за прошедший год работы, я в первую очередь отметил бы не сотни операций и не низкую летальность. Все это, безусловно, важно, но куда важнее, что мой коллектив начал думать в одном направлении. То есть все эти люди — из разных мест, ученики разных медицинских хирургических школ — начали работать как одно целое. Это самое главное, чего мы добились.

Ну, и последний вопрос. Расскажите, с какими мыслями вы утром идете на работу и с какими уходите из кардиоцентра?

С утра — думаю, как бы не опоздать на пятиминутную планерку и успеть отвезти ребенка в садик (смеется). Хирург, да и вообще, любой врач, должен идти на работу с чувством, что у него нет никаких проблем дома. Он должен полностью отдаваться своей работе. Поэтому я стараюсь сохранять вот это душевное равновесие, чтобы потом выложиться во время операций. А ухожу с работы... тогда, когда чувствую уверенность, что с пациентами все нормально. Без этого никак.

Ольга Дарсавелидзе, интернет-газета Newslab.ru

Просмотров: 9738