ПУБЛИКАЦИИ

В современной медицине постоянно внедряются новые технологии и методы лечения для того, чтобы сохранить и продлить жизнь человека. Но для каждого из нас имеет значение лишь одно – насколько доступны нам эти технологии и смогут ли они помочь конкретному человеку в тот момент, когда это необходимо. Еще совсем недавно аорто-коронарное шунтирование или протезирование клапана сердца считались особенными операциями, поставить их на поток было возможно лишь в считанных клиниках страны. Прошло не так много времени и границы кардиохирургии раздвинуты настолько, что красноярские хирурги каждый день проводят операции высшей категории сложности, когда человеку за одну операцию выполняют несколько вмешательств – меняют или реконструируют клапаны сердца, меняют пораженные сосуды и устраняют нарушения ритма. Еще каких то пять лет назад это казалось фантастикой, сегодня это рутинная работа отлаженного механизма. О возможностях кардиохирургии, о школе  красноярской хирургии мы беседуем с заведующим отделением хирургического лечения приобретенных пороков сердца Федерального Кардиоцентра Дмитрием Ивановичем Буянковым.    

– Дмитрий Иванович, расскажите о тех операциях, которые выполняются хирургами Вашего отделения

– Специфика моего отделения - приобретённые пороки сердца, в том числе сочетанные с  ишемической болезнью, нарушением ритма сердца. Мы одномоментно делаем аорто-коронарное шунтирование и устраняем фибрилляцию предсердий или проводим операции при поражении митрального клапана в сочетании с ишемической болезнью и нарушением ритма. Пациенту одномоментно делается радикальная коррекция. Есть определенные показания и контингент пациентов, которым предпочтительно выполнять такие вмешательства. Основной возраст наших пациентов – старше 50 лет.

– Количество протезирования клапанов сердца от общей массы операций говорит о том, что к Вам приходят пациенты уже с запущенным пороком?

– К сожалению, да. Есть несколько причин, почему основная часть пациентов добирается до кардиохирургов уже с полностью разрушенными клапанами. Во-первых, острый дефицит кардиологов «на местах» приводит к тому, что вовремя диагностировать заболевание не удается. Так же нужно менять мировоззрение наших кардиологов, которые работают в поликлиниках, городских, сельских больницах. Пациенту с пороком сердца в 65-70 лет говорят – а что вас отправлять к хирургам, вас не возьмут, возраст … Так вот сейчас возраст кардиохирургических больных значительно увеличился, у нас много пациентов старше 70 лет.  
Мы в центре постоянно проводим симпозиумы, конференции, лекции, чтобы обучать кардиологов, рассказывать о современных тенденциях кардиохирургии и наших возможностях. Когда бабушка 75 лет приходит к врачу и говорит, что у нее одышка, а ей выписывают таблетки и все – это неправильный подход. Конечно, в таком возрасте уже будет запущенный порок, с которым она уже очень долго ходила. Когда я предлагаю операцию пациенту старше 70 лет, я всегда говорю с родственниками. Да, в таком возрасте коррекция порока возможна, но рисков гораздо больше, чем в 60 лет. Но есть и более молодой возраст, когда пациенты приходят к нам с уже выраженным запущенным пороком митрального, трикуспидального клапана. Конечно, играет роль еще и отношение нашего российского человека к своему здоровью - будет одышка, другие симптомы, но пациенты до последнего будут терпеть, и к врачу придут, когда станет совсем тяжко.

– От чего у людей возникают пороки сердца?

– Как причина превалирует, конечно, ревматизм. При современной медицине ревматизм не так активно себя проявляет, как раньше – нет выраженного суставного синдрома. Приходит пациент, лет 60, четкого ревматического анамнеза нет, при этом выясняем, что часто болел ангинами. Плохая экология, не сбалансированное питание – это тоже приводит к поражению клапанов сердца. Есть генетическая предрасположенность. И не факт, что если ты ведешь здоровый образ жизни, ближе к 60 годам у тебя не возникнет порока сердца.
- Что должно насторожить человека, чтобы он начал добиваться встречи с кардиохирургом?
- Первым ведущим симптомом является одышка. Сначала одышка появляется при физической нагрузке, затем уже просто при движении, и в покое. Перебои в работе сердца. Большинство дегенеративных пороков у российских граждан протекают, как пациенты говорят, бессимптомно, потому что у наших людей должно заболеть очень сильно, чтобы на этот симптом обратили внимание. На отеки на ногах, увеличенную печень, не обращают у нас внимания. А вот когда появляются перебои в работе сердца, вот тогда уже да, пациент начинает замечать, что с ним что -то не в порядке, а это уже проявления запущенного порока. Когда появляется аритмия, это уже осложнение порока сердца, это уже означает, что пациенту прямо показана операция.

– Современные технологии позволяют Вам оперировать запущенных, сложных пациентов, с низкой фракцией выброса, которым «за 70» и  которым нужна сочетанная операция. Границы кардиохирургии значительно раздвинулись?

– Еще 15 лет назад была другая кардиохирургия. Не было тех технологий, которые у нас есть сейчас, не было таких расходных материалов, таких протезов клапанов. Поэтому раньше и считалось, что старше 70 лет уже нет смысла отправлять человека к кардиохирургам, все равно откажут.  А сейчас мы имеем в своем распоряжении такие технологии, которые позволяют оперировать возрастных пациентов, с сопутствующими заболеваниями, такими как почечная дисфункция, сахарный диабет и так далее. Конечно, все равно каждый пациент рассматривается индивидуально, взвешиваем все «за и против». По статистике, каждый третий пациент моего отделения старше 60 лет. Раньше возрастные пациенты с сочетанной патологией – это были единичные случаи, сейчас практически каждый день у нас операции именно таким пациентам. Мы заранее обсуждаем, разрабатываем тактику вмешательства, но для нас это уже повседневная работа. Самый пожилой наш пациент - 84 года.  Дедушка до сих пор звонит нам по праздникам, говорит, что у него все хорошо.

– Знаю, что Вы поддерживаете связь с пациентами,  которых оперировали много лет назад, еще в краевой клинической больнице

– Это школа кардиохирургии, которая есть в Красноярске – относиться к каждому пациенту как к родному человеку. Поэтому те, кому помог и через 10 лет меня не забывают, звонят, с праздниками поздравляют. Родоначальник красноярской кардиохирургической школы Юрий Иванович Блау. Когда он начинал, еще не было такого широкого использования искусственного кровообращения, работали в условиях гипотермии. Пациента охлаждали, останавливали сердце, в считанные минуты делалась операция. Ведь чем быстрее сделаешь операцию, тем лучше результат.

– Я слышала, что на заре красноярской кардиохирургии врачи сами ходили на Енисей, выпиливали лед, чтобы потом им обкладывать пациента и работать в условиях гипотермии

– Я уже не застал этого, а мои старшие товарищи рассказывали, что выпиливали ванну льда, тащили ее в больницу. Все это делали рано утром и пациента всегда брали в операционную утром. Я отношусь уже третьему поколению красноярских кардиохирургов. Первое – Юрий Иванович Блау, Алла Семеновна Татаренко, второе – Валерий Анатольевич Сакович и Андрей Владимирович Пустовойтов, а третье поколение – Дмитрий Буянков, Алексей Андин. На третьем курсе я пошел работать санитаром в кардиохирургию, потом дорос до медбрата. На моих глазах выхаживали самых первых больных после операций в условиях искусственного кровообращения. Требовали они гораздо больше внимания, по сравнению с пациентами других отделений. Операции в условиях искусственного кровообращения тогда были единичными, у всех было к ним трепетное отношение. Конечно, тогда была высокая летальность. В Москве, Новосибирске такие операции уже более широко были внедрены, в Красноярске это только начиналось.

Именно тогда я научился главному – относиться к пациенту как к своему родному. Есть показания к операции, но есть множество нюансов, и тебе четко нужно ориентироваться, и решать – берешь ты на себя ответственность или нет.

Я стараюсь разговаривать с родственниками пациента, чтобы они оценивали, что операция предстоит большая, тяжелая, риск операции на сердце есть всегда. Конечно, отвечать перед Богом мне, иногда мы идем на риск по жизненным показаниям. Есть случаи, когда очевидно – если не сделать операцию, человек вскоре умрет. Мы объясняем пациенту все риски операции, если он вместе с нами идет на этот риск, он должен осознавать всю сложность. Я не могу где то взять здоровое сердце и пересадить пациенту, возможности хирурга все равно ограничены.  

– В 1999 году Вы окончили мединститут, когда поступали учиться на врача в российской медицине было совершенное безвременье и безнадега – денег не было и перспективы…Не самые лучшие условия, чтобы стать врачом.

– В 1993 году, когда я только поступил,  в институте увидел Бориса Степановича Гракова – это была такая величина, мы просто преклонялись перед ним. Он рядом прошел и холодок по спине пробежал… Тогда мы не думали о зарплате, горели идеей, «болели» медициной. Тем более, что в Красноярске тогда была плеяда на самом деле великих врачей, которые были для нас примером. Судьба меня свела с такими знаковыми для красноярской медицины врачами как профессор Швецкий, Селин, Гайдук … Мы хотели стать такими, как они.
КАрдиохирурги Валерий Сакович и Дмитрий Буянков Краевоя больница 90-е годы
Я изначально видел себя в хирургии. Еще студентом дежурил в неотложке, в приёмном покое краевой больницы, участвовал  в студенческих научных обществах. Когда человек выбирает профессию хирурга, он многим жертвует в плане спокойной жизни и прочего. Кардиохирургия, нейро, любая микрохирургия считается высшим пилотажем. Профессия трудная, но интересная. Я много дежурил, мне хотелось всего и побольше.  Ребята, которые проходили интернатуру в Краевой больнице говорили, что им не дают самостоятельно что-нибудь делать руками, а тем более оперировать. Но на самом деле как зарекомендуешь себя, немного настойчивости и терпения,  мне тоже не сразу доверили возможность оперировать самостоятельно. Это школа хирургии Краевой больницы…. До сих пор с благодарностью вспоминаю Масленникова, Новых, Дружинина, Гвоздикова, Старовойтова.

     Валерий Сакович и Дмитрий Буянков, Краевая больница Красноярска, 90-е годы


Первым моим учителем в кардиохирургии была Алла Семеновна Татаренко. Это был человек удивительной харизмы, она «цепляла» очень сильно. В тот момент была очень высокая летальность, я видел, как она общается с пациентами, что она им говорит, их родственникам. На тот момент я работал в приемном покое краевой клинической больницы, знал всех хирургов. После Аллы Семёновны заведующим отделением кардиохирургии стал Валерий Анатольевич Сакович, мне хотелось быть на него похожим. Однажды нужно было помочь кардиохирургам, я работал тогда в хирургии общей. Я пришел в операционную, встал рядом с Валерием Анатольевичем. А потом он предложил мне перейти в его отделение, правда ставок свободных не было и нужно было ждать. Я ждал два года и Валерий Анатольевич свое слово сдержал. Так я стал кардиохирургом.

– Помните свою первую операцию на сердце?

– Первая операция на сердце у меня была в общей хирургии – ножевое ранение в сердце. Я был в командировке, два месяца работал в районной больнице. Позвать на помощь некого, обратиться за советом не к кому…  На 400 километров в округе я был единственным хирургом. Чем хороша школа районной больницы – только ты и пациент, старших товарищей нет, сам принимаешь все решения. А в кардиохирургии первая самостоятельная операция у меня была в 2007 году, аорто-коронарное шунтирование. В то время было правило - хирург сначала 5 лет ходит ассистентом, и лишь после этого срока ему доверяют основной этап операции. Я благодарен своим учителям. Конечно и руки тряслись и кровь в висках стучит…Это первая самостоятельная операция, потом уже спокойно делаешь свою работу. У нас всегда были старшие товарищи – Валерий Анатольевич Сакович, Андрей Владимирович Пустовойтов, которые в любой момент могли прийти тебе на помощь.

– Насколько важна команда в кардиохирургии? Или достаточно нескольких «звезд» хирургов?

– Команда – это основа любой хирургии. Да, есть ведущие, но результат будет, если отделение – это одна команда. Когда у кого то из моих ребят возникает проблема в операционной – я все брошу и помогу. Мы все должны понимать, что рядом есть плечо, на которое можно положиться.

– Конкуренции не боитесь? Незаменимыми и великим быть спокойнее…

– Объем операций у нас с каждым годом увеличивается, работы хватит на всех. Каждый хирург, когда он готов, «созрел»  должен делать самостоятельные операции – это моя позиция. Я знаю, кто из моих ребят на что способен, у них должна быть перспектива роста. Буду очень рад, если ученики превзойдут своего учителя, так должно быть.

– Сколько Вы провели операций?

– Я не считаю свои операции

–  Вы работали в неотложке, чему Вас научила эта школа?

– Первый год после интернатуры, когда хирург уже все теоретически умеет, кое что знает и готов к подвигам… Главное, чему неотложка меня научила – быстро соображать и быстро принимать оптимальное решение. Я благодарен этой школе за навыки в абдоминальной, торакальной хирургии, сейчас эти знания и навыки помогают в работе всегда. И второе, это конечно, работа в команде. Неотложка это военно-полевая хирургия.



– Какие качества должны быть у хирурга?

– Хирургия это, прежде всего, тяжелый физический труд. Должна быть морально устойчивая психика в любой хирургии, а особенно в неотложке. Меня учили делать все красиво и быстро. Чем меньше времени идет кардиохирургическая операция, чем меньше пережатие аорты, тем меньше осложнений. Когда во время операции возникает внештатная ситуация хирург должен в свою бригаду вселять уверенность, быть оптимистом и бороться за пациента до конца. Это все приходит с опытом. И важен здесь именно свой опыт. После определенного количества операций появляется уверенность в своих силах, возможностях.


– Вам бывает страшно? У самого сердце замирает, когда Вы отходите от искусственного кровообращения, и ждет первый удар сердца пациента на столе?

– Со временем эти ощущения стираются. Когда иду на новую для себя операцию, или предстоит большое вмешательство, вечером перечитаю литературу, освежу в голове методику. Стараюсь выспаться.  Молодежь свою учу, что хирург должен быть подготовлен к операции, быть в хорошей форме – нужно выспаться, отдохнуть перед большой операцией. И быть готовым к любым поворотам событий. Хочу отметить, что хорошая смена у нас растет, молодые врачи стремятся развиваться, учиться, идти вперед. Новое поколение врачей абсолютно нормальные адекватные люди. А те, кто в медицине за такие деньги остался работать с 90-х, они любят свою профессию искренне. Но хирургия всегда испытывает человека, и не раз у меня были периоды в жизни, когда хотелось встать, уйти и просто «торговать таблетками». Но всегда что то останавливало. Пациент ко мне приходит с таким заболеванием, которое при естественном течении приводит к смерти в течение 3-5-ти лет, и когда я вмешиваюсь в этот недуг, я даю шанс человеку прожить лишние 10-20 лет. Ради этого стоит оставаться в профессии.

Источник Сибирский медицинский портал

Просмотров: 13067